Петр Андреевич Таратин постарался двум своим старшим дочерям, Антонине и Августе, дать хорошее образование. Старшая, Антонина, была определена в лучшую в Архангельске Мариинскую женскую гимназию "под августейшим покровительством вел. княгини Марии Николаевны"; младшая, Августа, - в Ольгинскую, под покровительством другой дочери императора Николая, вел. княгини Ольги Николаевны. Обе девочки Таратины жили сначала не дома, а у дяди Евграфа, старшего брата своего отца. Раннее детство их прошло на терском берегу Белого моря, в краю суровом. Деревня Кузомень, где они родились, при устье реки Варзуги стоит на сыпучих песках. Девочки бегали по отлогому берегу моря. Собирали необыкновенной красоты ракушки - серебряные, черные, голубые в форме бабочек. Они постигали жизнь простых поморов, проводивших весь рыбный сезон в избушках на самом берегу моря - "тонях". Эти "тони", "тонюшки", как по-северному ласково их называли, были предметом торговли, кому какая "тоня" достанется, тот и будет богат семгой, треской и другой белой рыбой, а значит, будет сыт зимой. Те девяностые годы XIX века, когда родились Тоня и Гутя, были голодными на Севере, да и во всей России.

Переезд в Архангельск к дяде, законоучителю в епархиальном училище и, позже, смотрителю всех духовных заведений архангельского края, был крупным событием в судьбе сестер. Дом дяди Евграфа - полная чаша, но был строгим домом, соблюдались все посты, все церковные требы, все православные обряды с выходом в церковь ко всенощной, к заутреней. Самой привлекательной в дома дяди Евграфа была библиотека, огромная, полная замечательных книг Чего только здесь не было! Поражало воображение девочек обилие словарей и энциклопедий, Стоило племянницам-гимназисткам задать любой вопрос, и Евграф обязательно обращался к энциклопедиям. Были здесь Русский биографический словарь, энциклопедия Брокгауза и Ефрона, Географическая энциклопедия и много других ценных изданий. Всегда с началом навигации в доме появлялся большой друг Петра Андреевича, ученый-географ Риппас. Он изучал Лапландию. Разговоры о чуме или веже (рубленая избушка обитателей Севера), черчение карт тундры привлекали внимание юных обитательниц дома. Риппас любил детей Петра Андреевича, возвращаясь в Петербург, присылал им множество детских книг и журналов "Детское чтение", "Задушевное слово", а дети дарили ученому раковины с жемчужинами. Две старинные деревянные церковки и старое кладбище в неприглядном селе Кузомени составляли печальный пейзаж их детства. Но детство осталось позади, гимназическая жизнь в Архангельске в обществе городских кузен Оли и Сани развила маленьких провинциалок. Они много гуляли по городу, любовались чайками, взмывающими над Северной Двиной. Какая она величавая, вольная, несущая гулкие волны к океанским просторам! Косые паруса карбасов особенно красивы летом, когда Архангельск весь в зелени бульваров, весь ромашковый, какая стать в таможенных башнях, совершенно белых, сверкающих на северном солнце, как заливисто поют петухи в Соломболе, как звонко им подпевают веселые паровые пилы на лесопилке!

Но надо было учиться. И учение шло успешно. Программа гимназий включала широкий круг гуманитарных дисциплин: русский язык и русскую литературу, которую вел замечательный педагог, председатель Педагогического Совета Н. Кизель, глубоко преданный своему делу. История, естественная история, география, педагогика, западные языки и латынь - весь круг предметов серьезно подготовил основу знаний северных гимназисток. Наконец, были получены Свидетельства об окончании гимназий. И обе сестры, независимо друг от друга, в разных гимназиях: одна в Мариинской, другая - в Ольгинской, были удостоены золотых медалей. Шел 1912 год. Все более заметным человеком в городе становился их отец, Петр Андреевич Таратин. Блестящие успехи его дочерей были отмечены в городской газете. Встал вопрос о дальнейшей их судьбе. С благословения просвещенного дяди Евграфа было решено отправить девушек в Петербург, на Высшие женские курсы - Бестужевские.

Но как быть? Старшей, Тоне, было сделано предложение. Просил руки и сердца первый красавец Архангельска Гаранский, блестящий переводчик с английского. Его связи с Англией были самыми тесными. Там он получил образование. Часто бывал в Лондоне, имел там друзей. Англиканский Пастер и его молодые дочери тоже, вероятно, имели виды на молодого русского красавца. Но он остановился на дочери Петра Андреевича - Антонине, Тонечке. Стали бывать Таратины у Гаранских. Гаранские в Кузнечихе, в домике в три окошка. Было весело, предчувствия радости, счастья заполняли вечера. Однажды произошло объяснение, признание в любви, как у Кити и Левина в "Анне Карениной", - писали отдельные буквы на рояле. Это случилось в гостях у Гаранского. Обратно ехали на извозчике. Смутные надежды и тревожное ожидание. Ведь надо учиться!

Было решено пока обручиться. Торжественно и серьезно было все устроено в главном Троицком соборе. Был приглашен сам Иоанн Кронштадский, творивший в то время чудеса в Архангельске. На нем была епитрахиль под ризою, что отвечало торжественности момента. Антонина и Гаранский стояли перед священником, покрытые епитрахилью. Он благословил их иконою Божьей Матери. Было решено отложить свадьбу на год-два. Невеста была уж очень молода.

До Петербурга молодых девушек провожали всей семьей. Надо было нанять комнату где-то поблизости от курсов. Но денег было мало, искали попроще, девицы всего боялись. Когда шептались хозяева, им казалось это подозрительным, спешили дальше, измучились вконец. Наконец, нашли подходящую недорогую комнатку у Смоленского кладбища на Васильевском острове, у судьи Антонова.

Бестужевские курсы были вторыми, открытыми в России для дворянских девушек из хороших семей. Открылись они в 1878 году. Первыми были курсы Герье в Москве, начавшие свою работу ещё в 1872 году. 70-ые годы XIX столетия были неспокойными для правительства. Поднимались народнические организации, начался поход радикальной молодежи в деревню - "хождение в народ". Очень много женской молодежи вовлеклось в общественную борьбу, в особенности тех девушек, которые возвращались в Россию, получив университетское образование за границей, в Швейцарии или Германии. Чтобы остановить негативное влияние эмансипации, решено было в пору реформ 60-70 годов обратить внимание на организацию высшего женского образования у себя, в России.

Бестужевские курсы были созданы по инициативе историка К. Н. Бестужева-Рюмина. Располагались они на Восьмой линии Васильевского острова, неподалеку от Петербургского университета, чтобы университетские профессора могли успешно совмещать свою работу в университете и на Высших Женских курсах, окончание которых приравнивалось к университетскому образованию. Количество факультетов соответствовало университетскому, был еще и дополнительный - медицинский. Так как у архангельских девушек были золотые медали, они были приняты на курсы без предварительных испытаний. Антонина Петровна выбрала исторический факультет, Августа Петровна -филологический. Четыре года молодые девушки Таратины провели в Петербурге. Их основной целью были занятия на курсах. Это были бурные предреволюционные годы, 1912-1916. На историческом факультете преподавала блестящая плеяда лучших русских ученых: выдающийся историк Н. И. Кареев - крупнейший знаток новой истории Европы, специалист по Франции и французской революции, С. Ф. Платонов, оставивший капитальный труд "Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. ", председатель Санкт-Петербургского философского общества А. И. Введенский, языковед и историк И. А. Бодуэн де Куртэнэ, историк русской литературы Д. Н. Овсянико-Куликовский, наконец, ставший позже, в советское время, известнейшим ученым академик Б. Д. Греков. Конечно, такой каскад ученых имен обрушился на молодых, способных, жаждущих знаний девушек, и не мог пройти незамеченным. В результате они получили блестящее столичное университетское образование.

Но еще была и столичная жизнь в Петербурге, полная увлечений молодости, выходов в театр. На петербургских подмостках выступали Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов. Правда, приходилось покупать билеты только на галерку, но все-таки радости от таких походов бывало много. На Шаляпина попасть было трудно, иногда стояли в очереди по полночи. Но главным образом занимались, доставали книги из библиотеки, на курсах давали вопросники, на которые надо было самостоятельно найти ответы в монографиях и учебниках, узнавали расписание экзаменов и сдавали, сдавали, сдавали так, что в три с половиной года окончили весь университетский курс.

Посещали Беломорское землячество, в которое входило много университетских студентов, но оно было далеко от революционных волнений...

Сначала приходили огромные письма от жениха Тони - Гаранского, их было пять или шесть, потом наступило молчание. Почему? Так и не удалось узнать Антонине Петровне. Она себя корила, что в одном из писем под впечатлением своих философских занятий написала: "Не знаю, люблю ли я Вас, или миф, созданный моим воображением!"

Нельзя было не заметить волнений в Петрограде. Все чаще курсистки собирались на митинги. Но архангелогородки Тоня и Гутя "шли мимо", о них говорили: "академики идут". Действительно, получали они одни пятерки и считали себя правыми, стремились поскорее получить диплом об окончании курсов. Не выдержали лишь однажды, в 1913 году, когда в Петербурге было большое торжество - праздновали Трехсотлетие Дома Романовых.

Перед нами интереснейший документ, "Свидетельство Высших Женских Курсов" - Бестужевских, где сообщается, что "Совет профессоров удостоверяет, что Августа Петровна Таратина, сестра моей матери Антонины Петровны, православного вероисповедания, поступившая на курсы по аттестату, с награждением золотой медалью, состоящей под августейшим покровительством Её Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны Архангельской женской гимназии, окончила в 1915-1916 учебном году полный курс наук историко-филологического отделения, по группе Русской филологии, подгруппы Литературы. По основным предметам группы ею выдержаны следующие испытания: по общим курсам: введение в языкознание - весьма удовлетворительно; сравнительно-исторической фонетике русского и старославянского языков - весьма удовлетворительно; сравнительно-историческая морфология русского и старославянского языков - весьма удовлетворительно; история русской литературы: древней - весьма удовлетворительно; новой - весьма удовлетворительно; русской народной словесности - весьма удовлетворительно; история славянских литератур - весьма удовлетворительно. По избранным ею двум специальным отделам: по новой русской литературе (Пушкин и его эпоха) - весьма удовлетворительно; специальный вопрос (Рылеев) - весьма удовлетворительно; по общей литературе (Гете и его время) - весьма удовлетворительно. Два семинария: один по литературе и один по языку - пройдены ею вполне удовлетворительно. На испытаниях по подготовительным или вспомогательным предметам отделения она показала следующие успехи: в логике - весьма удовлетворительно; психологии - весьма удовлетворительно; истории древней философии - весьма удовлетворительно; истории западноевропейских литератур - весьма удовлетворительно; латинском языке - удовлетворительные.

На основании & 31 Положения о Петроградских Высших Женских Курсах 3 июля 1889 г, изданного согласно Высочайше утвержденного 25 июня 1889 г. Положения Министров, выдано Августе Петровне Таратиной, это свидетельство за надлежащим подписанием и с приложением печати Курсов. Петроград. 3 мая 1916 г. Директор Петроградских Высших Женских Курсов профессор С. Булич".

Точно такой же документ был получен и моей матерью Антониной Петровной Таратиной:

Из свидетельств Высших Женских Курсов следовало, какое глубокое гуманитарное образование получили сестры Таратины, какими способными курсистками они оказались, и какие перспективы должны были открыться перед ними. Но, увы, недаром так торопились эти девушки-северянки. Уже начиналась Первая мировая война. Россия потерпела не одно поражение. В начале войны, еще в 1914 году, армия А. В. Самсонова попала в окружение в Восточной Пруссии, и сам генерал покончил жизнь самоубийством.

Вся Россия переживала тяжело военную разруху, нехватку продовольствия даже в Петрограде. Не успели курсистки уехать на родину, как разнеслась весть о прорыве генералом А. А. Брусиловым австро-венгерской позиционной обороны в районе Луцка. Это случилось 22 мая 1916 года. Оставалось совсем немного до Февральской революции. Но к этому времени сестры были уже в Архангельске. Они рассчитывали сейчас же приступить к работе. Мечтали о преподавании своих любимых дисциплин, но все места в гимназиях провинциального Архангельска оказались занятыми.

И вот тогда они стали помогать отцу, Петру Андреевичу Таратину, в его работе в Обществе изучения Крайнего Севера и в Статистическом Комитете. Этот период их службы хорошо отражен в материалах Архива Архангельской области. Они, эти молодые образованные девушки, внесли свой вклад в работу важных общественных институтов и, несомненно, оживили их работу. В Краеведческом музее Архангельска и теперь представлены некоторые материалы - свидетельство их работы.

Постепенно открылись вакансии в гимназиях и епархиальном училище. Но начались революции, интервенция и Гражданская война и, наконец, установилась власть советов. 1919 год был отмечен нашествием беспризорников. Сколько их было, откуда они добирались до далекого Архангельска, что искали в северных суровых краях? Встал вопрос об их судьбе. Молодые учительницы были мобилизованы для работы в колониях бывших беспризорников, ставших воспитанниками коммуны. Руководил этой работой на Севере М. С. Кедров, сподвижник и правая рука Феликса Дзержинского, председателя ВЧК, придающего вопросам борьбы с беспризорностью исключительное значение. В 1921 году была создана специальная Комиссия по улучшению жизни детей, которая формировалась из работников ВЧК.

С 1919 года Особый отдел ВЧК возглавлял Кедров. Он же был занят организацией детских колоний для беспризорников. Вскоре в Пертаминскую колонию беспризорников была направлена Антонина Петровна. Двести беспризорников на пароходе в сопровождении гимназических учителей, которые, естественно, оказались беспомощными перед лавиной оборванных, голодных, беспокойных ребят, норовящих поскорее украсть, что плохо лежит, спорящих и дерущихся между собой... Наконец, пароход причалил к Пертаминскому монастырю. Прибывшие начали располагаться в монашеских кельях, еще не успевших остыть после выселения оттуда монахов. Все монастырское имущество было брошено и подверглось совершенно беспардонному грабежу. Даже заведующая детской колонией М. В. Автократова не пренебрегала присвоением исторических ценностей и церковной утвари...

Труднее всего было молодым учителям, только что вступающим в жизнь. Им, бывшим курсисткам, недавно еще зачитывающимся Шопенгауэром и Ницше, полным философии сострадания и идей формирования "человека будущего", теперь надо было выполнять самую черную работу. Беспризорников распределяли по группам, вели мыть, стричься. За монастырской стеной поднялась целая "вшивая горка" из грязной одежды и стриженых волос. Доктор, студент-медик, с трудом справлялся с обрушившейся на него грудой работы.

Вскоре в колонию прибыл "рабочий контроль". Контролировались воспитатели и учителя. Вопросы задавались самые нелепые. Беспризорников спрашивали: "не объедают ли вас учителя?" Снабжение колонии было беспорядочным. Могли завести галеты, какао, а ниток, чтобы чинить рваную одежду, не было, не было самого необходимого. Но главным бичом были побеги воспитанников. Ничем, казалось, нельзя было удержать эту массу несчастных, неуправляемых ребят...