Архангельск к 1920 году пережил интервенцию, видел и англичан, и американцев, и обыски, и репрессии красных комиссаров.

Но сохранялась еще в городе старая интеллигенция. Одним из ее представителей был мой дед с материнской стороны - Петр Андреевич Таратин. Таратины - старинный дворянский род на севере России, известный с 1730 года. В Архангельский край они пришли из Новгородской земли еще в XV столетии на ушкуях. Среди ушкуйников были и священники, и монахи-миссионеры, проповедовавшие православие среди народов Севера. Первые русские поселения и монастыри стали островками цивилизации. Старейший русский монастырь на Севере известен с XII века. Возникшие вокруг него поселение и пристань при впадении Северной Двины в Белое море использовались еще скандинавами, с которыми с давних пор велась торговля.

В 1584 году Иван Грозный обратил внимание на Ново-Холмогоры в устье Двины - так называлось это поселение в ту пору. Уже тогда началась торговля Руси с Западной Европой, а с начала XVII века, с воцарения династии Романовых, город получил название Архангельск. Позже молодой царь Петр в 1693 году заложил на острове Соломболе адмиралтейство и верфь, где начали строить военные корабли. Значение Архангельска расширилось. В 1701 году была заложена Новодвинская крепость - в девятнадцати километрах от Архангельска. А с 1708 года Архангельск стал центром Архангельской губернии, губернским городом. С основанием Петербурга внешняя торговля через Архангельск упала, и несколько оживилась лишь в годы континентальной блокады в 1807-1811 годах.

В формулярном списке прапрадеда моего, Егора Ивановича Таратина, составленном в 1814 году, значится, что вышел он из семинаристов, значит, отец его, Иван Таратин, был священником. Егор же Таратин родился в 1766 году, с восемнадцати лет начал службу в Архангельской уголовной палате копиистом, то есть писцом. Через год он - подканцелярист, в 1793 году - архивариус, в 1796 году - губернский секретарь, в 1797 г. - чиновник Первого департамента, в 1800 г. - коллежский секретарь (это гражданский чин десятого класса, а уже с четырнадцатого класса, гораздо более низкого, давалось личное дворянство по Положению о чиновных чинах 1845 г. ).

В 1800-1801 гг. Егор Иванович женился и получил новое назначение по службе в уездный городок Мезень на должность соляного пристава. Соляной налог в казне Российского государства составлял четвертую часть казны. Для сбора налога на соль, в особенности в рыбном краю, назначались весьма достойные люди. Уже в 1805 году Егор Иванович Таратин переводится на должность Мезенского казначея и занимает ее до 1809 года, когда получает чин титулярного советника - чин девятого класса, дававшего потомственное дворянство. В 1814 г. он переведен в Пинежский земский суд дворянским заседателем Пинеги.

К 1814 году в его формулярном списке значится пять сыновей: Алексей - 11-ти лет, Иван - 10-ти лет, Ростислав - 6-ти лет, Харисим - 4-х лет, Александр - одного года. Позже у дворянского заседателя появилось еще несколько детей: сыновья Валериан, Евгений и Андрей, дочери Татьяна и Мария.

В метрической книге крепостной церкви Новодвинской крепости за 1852 год под номером 5 значится запись: "У священника Петропавловской крепостной церкви в Новодвинской крепости Андрея Егоровича Таратина и жены его Александры Стефановны родился сын Петр", - это мой дед со стороны матери.

К этому времени настоятель Петропавловской церкви в Новодвинске имел уже нескольких детей: старший сын, Александр Андреевич, стал священником в 1883 году. Евграф Андреевич тоже стал священником и помощником смотрителя духовных училищ, дочь, Надежда Андреевна, учительница музыки и рукоделия в епархиальных училищах. Петр Андреевич был младшим в семье. (Архив Архангельской области. Ф. 142. Оп. 1. Д. 334. Лл. 1-56).

В том же архиве имеется формулярный список и на моего деда, Петра Андреевича Таратина (Ф. 61. Оп. 1. Д. 507), где засвидетельствовано, что "сын священника Новодвинской крепости Андрея Таратина поступает в Архангельское уездное духовное училище Высшего отделения, в таковом же Шенкурском училище в сентябре 1867 года обучался. При способностях очень хороших и прилежании весьма ревностном и поведении отлично хорошем изучал следующие науки: Ветхий и Новый завет, православный катехизис, церковный устав, и имел оценки весьма хорошие. Языки: русский и церковно-славянский, греческий и латинский - очень хорошие, чистописание - весьма хорошее, пение - очень хорошее". И подписи под свидетельством: Сергеев. Инспектор Евгений Таратин. К свидетельству приложено сочинение - изложение басни И. А Крылова "Осел и соловей", с рисунками весьма искусными, написанное прекрасным литературным языком. Не окончив семинарии, с разрешения начальства, Петр Андреевич в 17 лет сдал и выдержал экзамены при Архангельской губернской гимназии. Обстоятельства его досрочного выпуска объяснялись ранней женитьбой по страстной любви на дочери священника, которой тоже только что миновал семнадцатый год. Эта девушка, Ольга Михайловна, была тяжко больна. Но Петр воскликнул: "хоть на час, но моя!" Он получил вскоре место приходского учителя в далеком северном краю в г. Кола на Кольском полуострове, и жалованье ему положили - 212 рублей в год. В июле 1878 года родился у него сын Владимир. В том же году молодой учитель овдовел.

Дальнейшая судьба его связана с Архангельском, где он и сформировался как замечательная личность. Он оставил о себе память. Его земляки запечатлели ее в своих воспоминаниях и делах. Один из старейших и оригинальнейших писателей Севера, чародей слова Степан Григорьевич Писахов, долго сотрудничавший с Петром Андреевичем Таратиным, много путешествовал с Петром Андреевичем и глубоко полюбил Север, восхищался его своеобразной красотой и воспел северные пейзажи на полотнах как художник. Писахов был замечательным певцом северных зорь, северного сияния и широкой Двины с ее соснами и валунами. Позже он стал писать сказки, полные необыкновенной фантазии и юмора. Вместе с Петром Андреевичем Таратиным он устраивал выставки Общества Русского Севера, где долгое время Таратин был ученым секретарем. Спустя много-много лет Писахов, отвечая на письмо моей северной тетушки Любви Петровны Таратиной, вспоминал Петра Андреевича: "Спасибо, Любовь Петровна, за прекрасный подарок - чехословацкий пряник. Меня он обрадовал много, как показатель, что козуля напомнила Вам хорошее прошлое. И самый вид пряника - сходство с козулями представляет большое удовольствие. Пряник - украшение на моем столе. Шлю Вам привет, желаю здоровья, радости. Часто вспоминаю с большой симпатией Петра Андреевича. Благодарный Ст. Писахов. 27 января 1958 г. "

К письму оказалась приложенной книжечка "Сказок" Писахова, а на ней автограф: "Любви Петровне. С приветом от народа Архангельска, от Северной Двины, от реки Кузнечихи, от вида на Соломболу, от наших летних солнечных ночей, от зимних северных сияний, от всего северного простора. С искренним приветом от меня. Ст. Писахов. Г. Архангельск".

В круг архангельских интеллигентов и друзей Петра Андреевича входил и Борис Шергин, доживший до нашего времени. Он умер только в 1973 году. Замечательные северные сказы, восходящие к новгородскому и московскому фольклору, под его пером обретали поэтическую форму и необыкновенный артистизм. В его сочинениях сохранились следы быта и искусства архангельского Севера. Архангельский край не знал крепостного права. Тут свободно и весело расцветала новгородская вольница, северный народ легко предавался игре, всякой обрядности. Скоморошество в Новый год достигало своего апогея. В пинежских лесах искали лешего, в деревнях целые улицы загораживались куклами, сооруженными из соломы, - это были своего рода шаржи на местное начальство или нерадивых соседей. Шергин рассказывал былину:

"Высоко, высоко небо синее;
Широко, широко Океан-море.
А мхи болота - и конца не знай,
От нашей Двины, от Архангельской"

"У меня не запается рот.
Сколько сплю, столько молчу.
Смолоду сказками, да песнями
Душу питаю".

В самой фамилии "Таратин" звучит нечто древнее, основательное, восходящее к новгородским ушкуйникам.

Петр Андреевич Таратин в начале двадцатого столетия поселился с семьей в Архангельске на окраине, в Кузнечихе, в небольшом двухэтажном домике в три окошка. И зажил с женой, тоже народной учительницей, Ольгой Александровной, Алексеевской в девичестве, и тремя дочерьми: Антониной Петровной, моей матерью, Августой и Любовью Петровнами. В семейных записях сохранилось описание этого дома и его незатейливого убранства, так ясно отражающего быт среднего класса дореволюционной России. Моя мать писала: "Я вспоминаю вечер в Кузнечихе. Только что вернулась из театра. В зальце стою перед зеркалом. В окнах видна вечерняя заря. Окна на Двину. Писаховская заря, краски от розовой до зеленой. Как всегда бело-розовая, здоровая, красивая. Направо от меня немецкий письменный столик, сзади Афродита из Эрмитажа, на столе маленький бронзовый мальчик с веточкой вишни. Внутри в ящиках девичьи секреты (письма Гаранского... ) Сзади рояль деда Андрея, раскрыты ноты "Вечерней серенады" Шуберта, а дальше под часами - кресло-качалка резной работы папы и, наконец, софа с круглым столиком под плюшевой скатертью и альбом с портретом Гаранского. Вся комната в цветах и пальмах. Все залито светом вечерней зари. Я даю себе слово продолжать музыкальное образование. У меня мягкий тембр, нежный звук, который проникает прямо в душу... Папа хорошо играл на гитаре. У мамы, которая пела в архиерейском хоре, прекрасный голос-сопрано.

Ах, какие красивые и мелодичные песни XIX века! Когда собиралась молодежь, пели тихо, не торопясь... создавалась соответствующая обстановка и настроение. Обычно полутемно, светилась только лампада, начищенная папой до блеска, икона богоматери или спасителя. И я играла на фортепиано, да и на гитаре "Лунную сонату" Бетховена, вальсы Шопена, "Молитву девы". Играла, по-моему, неплохо, или мне тогда так казалось... "

Петр Андреевич в Архангельске преподавал географию в гимназиях и принимал большое участие в общественной жизни города. Одним из губернаторов, А. Ф. Шидловским или Я. И. Лейцингером, был привлечен к работе Общества изучения Крайнего Севера - отделению Русского географического Общества. Вскоре он стал членом-корреспондентом этого старейшего русского научного центра. Почетным членом и председателем Русского Географического Общества долгие годы был известный путешественник и ученый Петр Петрович Семенов Тян-Шанский. Таратин обратил на себя внимание Семенова Тян-Шанского прекрасным знанием Севера. Ему пришлось много поездить по северным краинам страны. Путешествуя, Петр Андреевич всегда делал зарисовки, он хорошо рисовал, составлял различные карты и планы, в особенности Малоземельской тундры. Он оставил прекрасно выполненные рисунки обитателей тундры и их быта, культуры. Они составляют сейчас экспозицию в Архангельском краеведческом музее.

В 1911 году им была организована большая выставка, ставшая заметным событием в городе. На ней была представлена работа Общества изучения Крайнего Севера за несколько лет. О ней писали местные газеты, побывал на выставке и губернатор. В Архангельских губернских ведомостях в № 7 за 1911 год было опубликовано объявление, подготовленное Петром Андреевичем Таратиным: "Библиотека Архангельского Общества Изучения Крайнего Севера в помещении Городской Думы, над ломбардом, открыта для членов Общества с 12 до 3-х часов ежедневно, кроме праздников". Петр Андреевич вел большую работу по изданию "Известий Архангельского Общества Изучения русского Севера". Он долгие годы собирал материал по этнографии края, вел исследования жизни и занятий жителей Севера, в особенности Малоземельской тундры. Сохранившиеся топографические планы, рисунки и другие собственноручные материалы Таратина - непосредственное свидетельство этому.

Его усердная и полезная работа в обществе Русского Севера была отмечена в Отчете за 1911 год, и Петр Андреевич Таратин получил награду - Серебряную медаль, к которой прилагалось Свидетельство, подписанное самим Семеновым Тян-Шанским. В "Положении о медалях, присуждаемых Императорским Географическим Обществом (СПб, 1908 г. ) сказано: "Окончательное присуждение медалей зависит от Совета, в который Отделения могут входить с представлением". Это значит, что усердие и талант Петра Андреевича Таратина были оценены архангельской общественностью. Мой дед Петр Таратин, несомненно, принадлежал к славной плеяде русских просветителей рубежа XIX-XX веков и оставил свой след в истории Русского Севера.

Однако c приходом советской власти в Архангельск положение его резко изменилось. Ему не дали более трудиться и заниматься любимым делом. Он попал в разряд "лишенцев". И по Конституции 1918 г. РСФСР, и по Конституции СССР 1924 года он оказался лишенным всех прав, в том числе и избирательного права. Теперь он не имел возможности пойти на государственную службу, так как все Общество Русского Севера было расценено как императорское, то есть враждебное, а наш Петр Андреевич был признан "чуждым классовым элементом". Это особенно сказалось на его судьбе, когда он заболел. Ни один врач в городе, где его знали и уважали, не решился к нему придти. Умер Петр Андреевич в 1930 году от воспаления легких, на похороны его тоже никто не пришел, и могила его затерялась на городском кладбище "У быка", где лежат его многочисленные предки, отдавшие жизни за освоение и просвещение Русского Севера.