Положение русских военнопленных в немецких концлагерях, положение восточных рабочих внутри Германии, патриотические настроения русской эмиграции, сочувствующей своим русским братьям, наконец, все растущее понимание самими немцами и лучшей частью офицеров вермахта - все эти ручейки и реки антинацистского движения влились с общий поток антигитлеровского Сопротивления, набирающего силу от месяца к месяцу, от года к году по ходу Второй мировой войны

В годы Второй мировой войны наследнику русского престола суждено было сыграть особую роль, не всегда осознаваемую им самим. Вероятно, независимо от своих собственных намерений, он оказался причастным к драматической, а временами и трагической истории первой половины ХХ века.

В первые десятилетия этого столетия, после драматического отречения Николая II от трона в феврале 1917 года, большевики, пришедшие к власти в октябре 1917 года, уничтожили всех членов императорской фамилии, включая родного брата Николая II - Михаила Александровича. Было казнено восемнадцать членов династии Романовых. Только вел. князь Гавриил Константинович, правнук Николая 1, сын Константина Константиновича, известного поэта КР, с помощью Максима Горького смог уехать за границу.

Законным наследником российского трона, в случае его восстановления и реставрации, становился старший среди двоюродников, великий князь Кирилл Владимирович, сын умершего в феврале 1909 года Владимира Александровича. - Отец Кирилла Владимировича - великий князь Владимир Александрович, следующий после Николая II сын Александра III, был в свое время главнокомандующим Санкт-Петербургского военного округа и гарнизона Петербурга.

Его сын Кирилл Владимирович получил хорошее военное образование еще в дореволюционной России, стал отважным морским офицером, участвовал в русско-японской войне, едва не погиб вместе с вице-адмиралом С. О. Макаровым на броненосце "Петропавловск ", но чудесным образом спасся.

Кирилл Владимирович проявил себя отважно и во время революционного шествия к Таврическому дворцу, где заседала Государственная Дума после отречения Николая 11 от трона. Это было 1 марта 1917 года. По свидетельству Б. В. Энгельгардта, члена Военной комиссии Государственной Думы, Кирилл Владимирович возглавлял Гвардейский морской экипаж, так же как Николай Бестужев во время восстания декабристов 14декабря в 1825году на Сенатской площади.

Энгельгардт вспоминает, что к нему в кабинет вошел взволнованный великий князь Кирилл Владимирович, вопреки многочисленным мифам о нем, красного банта на его плече не было. Напротив, он был обескуражен тем, что как бы компрометировал свергнутого царя Николая II. Кирилл Владимирович, по свидетельству Энгельгардта, руководствовался лишь стремлением сохранить управление страной за центральной властью. Из Февральской революции, вспоминает Энгельгардт, "Государственная Дума вышла разбитой, члены Государственной Думы потеряли почву под ногами, утратили веру в то, что Государственная дума может стать во главе движения и руководить жизнью страны" (Газета "Общее дело" Париж. 16 марта 1924 года.)

П. Милюков писал, что Дума стала "тенью прошлого".

В то время, когда великий князь Кирилл Владимирович возглавил шествие к Таврическому дворцу, он продемонстрировал ответственность перед тем, что происходило и испытывал глубокое чувство горечи ко всему, что случилось в России в начале марта 1917 года. Он оставался старшим в династии Романовых, и это, казалось, было бесспорно.

Для престолонаследия все было бы бесспорным, если бы в семье Кирилла Владимировича не разразилась своеобразная драма.

Это случилось еще после русско-японской войны, когда молодой великий князь вернулся в Петербург. Он влюбился в свою близкую родственницу и одновременно немецкую принцессу Викторию. Ее матерью была великая княгиня Мария Александровна, дочь Александра II. Молодые люди полюбили друг друга и тайно повенчались по православному обряду. Принцесса Виктория получила титул великой княгини и православное имя Виктория Федоровна.

По российским законам все члены императорской семьи перед вступлением в брак должны были испрашивать разрешения Главы семьи. Без этого брак считался недействительным и дети их не могли пользоваться "никакими преимуществами, членам Императорского дома принадлежащими". Произошла размолвка между императором Николаем 11 и великим князем Кириллом Владимировичем

Но постепенно тогда еще, в 1905 году, всесильный император Николай II простил своих родственников, и в 1908 году, после трехлетней размолвки, примирение состоялось. Правда, старый князь отец Кирилла, Владимир Александрович так тяжело переживал все случившееся, что в 1909 году скончался.

В том же году семья Кирилла Владимировича и Виктории Федоровны вернулась в Россию с двумя дочерьми - Марией Кирилловной, рожденной в 1907 году, и новорожденной Кирой Кирилловной, 1909 года рождения.

В силу многочисленных династических хитросплетений Кирилл Владимирович оказался в эпицентре европейских политических и стратегических проблем, в первые десятилетия ХХ века. Романовы всегда состояли в близком родстве с германскими династиями Габсбургов, Гогенцоллернов, Гогенлоэ.

В 1924 году Кирилл Владимирович принял императорский титул, чтобы сохранить юридический статус династии Романовых.

Супруга Кирилла Владимировича была дочерью русской вел. кн. Марии Александровны и немецкого князя Кобургского из Саксонской династии и, одновременно, английского принца, второго сына королевы Виктории, Королева Виктория состояла в браке с кобургским принцем Альфредом. Таким образом, Виктория Федоровна приходилась внучкой английской королеве Виктории и была названа в ее честь. Дети же Виктории Федоровны и Кирилла Владимировича, жизнь которых пришлась на Вторую мировую войну, приходились правнуками королеве Виктории и имели прямых родственников в Лондоне.

Русские княжны Мария Кирилловна и Кира Кирилловна оказались со своими немецкими мужьями в гитлеровской Германии,

Виктория Федоровна, руководствуясь династической традицией, своих дочерей выдала замуж за немецких принцев. Старшая, Мария Кирилловна, вышла замуж в 1925 году за наследного принца Карла Лейнингенского, состоящего кроме того, в родстве с английским королевским родом.

Следующая дочь, Кира Кирилловна, в 1938 году повенчалась с кронпринцем Луи-Фердинандом Прусским, т. е. наследником, теперь уже упраздненного, императорского престола Германии. На ее свадьбе присутствовал и сам бывший германский император Вильгельм II - дед жениха.

Младшая сестра Виктории Федоровны Беатриса была выдана замуж за испанского инфанта дона Альфонсо.

Все эти династические связи будут иметь особое значение в ходе Второй мировой войны.

Еще в России семья Кирилла Владимировича пополнилась рождением сына Владимира Кирилловича. Его рождение пришлось на самый драматический и роковой год России - 1917! В то время семья находилась в Финляндии, в гостях у своих друзей. После возвращения в Петроград развернувшиеся бурные революционные события были для них полной неожиданностью и заставили семью Кирилла Владимировича вскоре эмигрировать.

Сначала они поселились на Лазурном берегу, на юге Франции, позже жили в Кобурге, небольшом немецком княжестве, на родине Виктории Федоровны, а с 1925 года семья основательно обосновалась во французской Бретани, на берегу Ла-Манша в рыбачьем местечке Сен-Бриак. Там был обустроен родовой дом, который полюбили все члены семьи. Это было и недалеко от Англии, где было много родственников и друзей.

В 1934 году все семейство Кирилла Владимировича было приглашено в Великобританию, Этим актом сглаживалось предшествующее охлаждение между Романовыми и английским королевским домом. Поводом для приглашения стала свадьба кузины Кирилла Владимировича, греческой принцессы Марины и герцога Кентского. В годы Второй мировой войны он погибнет в воздушном бою, сражаясь с фашистской эскадрильей.

Но тогда в 1934 года, еще ничто не предвещало трагических событий в семействах Романовых и Георга У из Саксен-Кобург-Готской династии (С 1917 г. Виндзорской).

Виктория Федоровна считалась английской принцессой по рождению и, как близких родственников, их поселили в Бэкингемском дворце. Прием был рассчитан на несколько дней. Присутствовал весь дипломатический корпус. Среди приглашенных обращал на себя внимание советский посол в Великобритании Иван Михайлович Майский. Опытный и образованный дипломат и историк, он был до этого послом во Франции, но здесь, в Лондоне в 1934 году, встретив наследника русского престола, растерялся, естественно опасаясь за свое будущее, и не поздоровался с великокняжеским семейством. Кирилл Владимирович и Майский не сказали друг другу ни слова. Майский сохранял пост посла Советского Союза в Великобритании почти всю войну, вплоть до 1943 года. Но это не спасло его. Помню, когда я учась на историческом факультете Московского университета, это было в 1948 или 1950 году, увидела в особняке князей Мещерских на улице Герцена, 5, где в то время помещался истфак, Майского в серой дипломатической форме. Говорили, что он был арестован, но скоро выпущен. Майский вскоре стал заместителем наркома иностранных дел и сохранял этот пост с 1943 по 1946 год. Позже он занялся наукой, стал академиком и скончался, всеми забытый, в 1975 году.

Здесь, в Лондоне, в 1934 году молодой сын Кирилла Владимировича вел. кн. Владимир Кириллович, внучатый племянник Георга V, был представлен престарелому английскому королю, как наследник русского престола. Через какое-то время посольством Германии был дан завтрак в честь наследника русского престола. Все доказывало, что европейские дворы вполне серьезно относятся к великокняжескому семейству.

К 1938 году, когда Владимир Кириллович достиг совершеннолетия, естественно встал вопрос об его образовании, и с января того же года он направился в Лондон для занятий в университете. Но неожиданная смерть отца изменила его планы. Природная склонность к технике толкнула его оставить университет и искать работу на каком-нибудь авиационном заводе, но по законам Великобританского королевства иностранцы не имели права трудиться на военных заводах. Благодаря хлопотам двух своих тетушек, сестер матери, которой уже не было в живых, румынской королевы Марии и испанской инфанты Беатрис, он был устроен под именем Петра Михайлова на дизельный завод в Стэнфорде. Обращение Владимира Кирилловича к простой работе, к общению с простыми людьми труда сыграли свою роль. Он оказался способным выслушивать людей, сочувствовать их чаяниям и несчастьям. В дальнейшем Владимиру Кирилловичу пришлось общаться с военнопленными, в том числе с русскими военнопленными, войти с ними в контакт и стараться помочь своей стране.

Много позже, когда президент Б. Н. Ельцин наладил связи с великокняжеской четой, и Владимир Кириллович стал бывать в России, он был представлен святейшему патриарху всея Руси Алексию II, Уважаемый пастырь, вероятно, хорошо познакомился с жизнью Владимира Кирилловича, если на отпевании великого князя во время торжественного молебна в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга обратил особое внимание на его вклад в антифашистское сопротивление:

"Характерно, - утверждал патриарх, - что во время второй мировой войны, находясь во Франции, Владимир Кириллович установил связь с немецкими офицерами, оппозиционно настроенными к фашистскому режиму, и благодаря этому деятельно помогал советским военнопленным. В 1944 году последовали его арест и депортация в Германию." (Слово святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II перед отпеванием вел кн. Владимира Кирилловича. Исаакиевский собор Санкт-Петербург. 29 апреля 1992 г. В кн.: Вел. кн. Владимир Кириллович. Вел. кн. Леонида Георгиевна. Россия в нашем сердце. Лики России. 1995. С. 147.)

Между Владимиром Кирилловичем и Патриархом Алексием II отношения возникли еще в первый приезд Владимира Кирилловича в Москву, в 1991 году.

В архиве в Сен - Бриаке хранится их интереснейшая переписка, свидетельствующая, что отношения между ними были самыми доверительными.

Н. Толстой, русский эмигрант второго поколения, живущий в Англии (его прадед по отцу - двоюродный брат Льва Толстого), пишет в своей книге "Жертвы Ялты" (М. "Русский путь". 1996.):

"Поздним вечером 2 мая 1945 года на границе графства Лихтенштейн показалась военная колонна,.. со стороны Австрии... Все призывы остановиться были тщетны, и начальник погранполиции... приказал своим людям дать несколько предупредительных выстрелов. После этого автомобиль во главе колонны остановился и оттуда выпрыгнул офицер, с криком: Не стреляйте, не стреляйте, здесь русский генерал!" Затем из машины вышел сам генерал, отрекомендовавшийся, как Борис Алексеевич Холмстон-Смысловский, бывший генерал гвардейского полка его императорского величества, ныне командующий Первой русской национальной армией. Его подчиненные стояли навытяжку, ожидая приказов. Над ними колыхался трехцветный бело-красно-синий флаг Российской империи, а в машине, в центре колонны сидел наследник российского престола, правнук Александра Второго великий князь Владимир Кириллович" (Стр. 448.)

Это был уже конец участия русского наследника в антинацистском Сопротивлении во время Второй мировой войны. А начиналось это участие задолго до этих событий.

Угроза начала большой войны в мире застала Владимира Кирилловича в Англии. Беспокойство неустойчивостью политического положения в Европе заставило его вернуться в родное имение Сен-Бриак на севере Франции.

Двадцатичетырехлетний великий князь оказался в эпицентре русской эмиграции, по-своему тяжело переживающей начало войны и нападение Гитлеровской Германии на Советскую Россию. Конечно, неприятие советской системы продолжало доминировать в настроениях русских за рубежом, но это не мешало тяжело переживать наступление фашистских войск на родину и те потери и страдания, которые выпали на долю их соотечественников.

Еще при жизни Кирилла Владимировича возникли тесные связи наследника русского престола с монархическими организациями эмигрантов, младороссами, с Общественным союзом старых военных. Последний возглавлялся генералами сначала Кутеповым, потом Миллером, похищенными позже советской разведкой.

Французское правительство всегда охраняло семейство великого князя, беспокоясь за его безопасность, в особенности после громких исчезновений двух крупных русских генералов, казалось, пропавших бесследно.

С началом Второй мировой войны Владимир Кириллович оставался во Франции, сестры его Мария Кирилловна и Кира Кирилловна жили в Германии при своих семьях. В Сен-Бриаке Владимир Кириллович оставался без семьи. Он был окружен заботой лишь своей старой учительницы Екатерины Александровны Иогансон и двух военных - полковника - Сенявина и начальника канцелярии Георгия Карловича Графа.

Со времени оккупации Франции немецким вермахтом, исчезла охрана французской полиции и сразу же возникла негласная опека наследника русского престола английской разведкой. Интеллидженс сервис - контрразведывательная служба Великобритании взяла под свое наблюдение молодого наследника русского престола и родственника королевского рода. Эта негласная охрана со временем стала известна немцам. За ним был установлен постоянный строгий контроль. Ему удавалось иногда переписываться с сестрами. Его переписка проходила строгую цензуру. Великий князь охотно использовал всякую возможность обойти цензурные препоны. Знакомые немецкие офицеры охотно передавали письма через надежных людей из антигитлеровской оппозиции, среди которых были и русские эмигранты и сами немцы.

Береговая полоса, где располагалось местечко Сен-Бриак, считалось фронтовой зоной. Здесь служило много знакомых Владимиру Кирилловичу немецких офицеров, совершенно лояльно или даже дружелюбно настроенных к великому князю. Они часто вступали в разговоры между собой. Иные признавались Владимиру Кирилловичу: "Политика Гитлера - это верная наша погибель!"

От них Владимир Кириллович узнавал, что происходило в России. Он тяжело переживал судьбу своего народа. От своих немецких друзей он узнал о существовании концлагерей для русских военнопленных, работающих на укреплениях оборонительной линии Ла-Манша. Лагеря располагались на островах, условия существования людей были там тяжелейшие, и Владимир Кириллович обратился к немецкому командованию, пользуясь расположением к нему некоторых военных, об улучшении условий содержания, и некоторые меры были предприняты.

Эти сведения содержатся в личных воспоминаниях Владимира Кирилловича, и они точно совпадают с недавним итервью личного секретаря императорской семьи и заведующего Зарубежным архивом Российского императорского дома в изгнании.

"Архив сохранил еще одну... сюжетную линию... в годы Великой отечественной войны, уже вернувшись в Сен-Бриак и узнав, что в городе Сен - Мало и на островах Джерсей в концлагерях томятся советские военнопленные и беженцы из пролетарского государства, он развил титаническую деятельность, чтобы им помочь. Он использовал старые связи с немецкими аристократами-офицерами, не принимавшими на дух Гитлера, чтобы в концлагеря отправить лекарства, продукты, одежду, детям - игрушки. Он пригласил из Парижа отца Иоанна Григор - Клочко отслужить с лагерях молебен. Его переписка с секретарем Сенявиным, которому он давал поручения, воссоздает ужас положения голодных, изможденных, больных людей. Там все видно. По часам. Эта переписка- потрясающий документ времен Отечественной войны. И в нем нет ни строчки о том, что в Россию можно было прийти с оккупантами и вернуть свою власть и богатство… Они (императорская семья - авт.) вынужденно оказались вне России, но не утратили мистическую связь с ней." ("Независимая газета" от 21 февраля 2003г. Стр, 15.)

Так постепенно наметились первые контакты русского великого князя с русскими военнопленными. Он распорядился передать большую родовую библиотеку князей Кобургких, к роду которых принадлежала его мать вел. кн. Виктория Федоровна, в распоряжение концлагерей русских военнопленных, с ремаркой: "чтобы было что читать!"

После войны некоторая часть книг вернулась князьям Кобургским и была роздана разным любителям книг, среди которых оказался и Мстислав Ростропович, подружившийся с великим князем.

Владимир Кириллович вспоминал в своей книге, что с некоторыми военнопленными он встречался в Сен-Бриаке и "... разговаривал, они мне рассказывали про свою жизнь... Даже то немногое. что удалось для них сделать, было для них светлым моментом в их печальном положении,.. Я всегда надеялся, - продолжает он, - что кто-нибудь из них уцелел и напишет мне, но боюсь, что нет! Потому что все, кто был возвращен, попали в лагеря и очень многие погибли". (Стр. 61). (См. в книге: Вел. кн. Владимир Кириллович. Вел. кн. Леонида Георгиевна. Россия в нашем сердце Петербург "Лики России" 1995.

Это единственное место в воспоминаниях Владимира Кирилловича, где он говорит о своей связи с русскими военнопленными. А связи эти были значительные и весьма обязывающими, о чем по каким-то причинам в его воспоминаниях опущено. Надо, конечно, иметь в виду, что воспоминания вышли в свет в русском издании в Петербурге, когда уже не было в живых великого князя, а издатели не хотели рисковать и опустили те места, которые могли не понравиться тогдашнему российскому правительству. В этих опущенных местах воспоминаний великого князя должна была иметь место история Всероссийской Национальной Партии, которую он в свое время одобрил и поддерживал, как выясняется по другим источникам (См. Личное дело В. В. Минаева №Н-20150, Статья С. Владимирова Записки следователя гестапо. Ж. "Москва". 1971. №№6, 7, 8, гл. "Письма отца" в настоящем издании).

Василий Васильевич Минаев (глава Всероссийской Национальной Партии), находясь в немецком лагере Вустрау на скромной должности библиотекаря, вполне мог получать книги из личной библиотеки вел. кн. Владимира Кирилловича и войти с ним в контакт. Что такой контакт существовал подтверждают многие источники. Вопрос может состоять только в том, когда именно этот контакт возник.

Жизнь в Сен-Бриаке не была безмятежной. Владимир Кириллович все время чувствовал бремя неусыпной слежки за собой немецких спецслужб. Его выручало знакомство и близкая дружба с некоторыми офицерами, которые были ему преданы по старым родственным и дружеским связям. В начале 1944 года он был предупрежден о грозящей опасности. Вероятно, обнаружились его связи с конспиративными путями русских военнопленных, искавших поддержки в своих политических планах, направленных против политических режимов и Гитлера, и Сталина, как двух тоталитарных диктатур.

В своих воспоминаниях, изданных в первые годы перестройки, когда у него еще не было полной уверенности в лояльности русского правительства к представителям монарших фамилий, он осторожно пишет:

"В начале весны 1944 года явился ко мне один из высокопоставленных офицеров, командовавших крепостью Сен-Мало, некий полковник фон Аулок. Оказалось, что он был знаком с моей бабушкой Марией Александровной, любившей молодежь,... она в Кобурге приглашала к себе молодых офицеров, устраивала для них вечера, и они ее очень любили и даже называли ласково "тетей Мари".

"Хотя я права не имею, но, как джентльмен, я должен Вас предупредить, что Вас попросят покинуть побережье, и довольно скоро!"

Владимир Кириллович не замедлил выехать в Париж на собственной машине. Он прекрасно водил машину, и это было его постоянным увлечением, унаследованным от своего отца Кирилла Владимировича, который в эмиграции активно занимался автомобильным спортом. В Париже Владимир Кириллович остановился в частной квартире. Она принадлежала его другу Людвигу Нобелю, племяннику знаменитого ученого. Почему он выбрал нейтральную квартиру? Что хотел скрыть великий князь от посторонних глаз? От слежки гитлеровских спецслужб?

На эти вопросы проливают некоторый свет показания гестаповского следователя по делу военнопленного Василия Васильевича Минаева. (См. С. Владимиров. Записки следователя)

В Париже намечалась встреча великого князя с посыльным Минаева - главы Всероссийской Национальной Партии. Посыльным оказался полковник царской армии Гордеев... И эта встреча состоялась весной или в начале лета 1944 года. Владимир Кириллович одобрил программу ВНП и дал согласие встретиться с Минаевым и обсудить ряд неотложных вопросов. Владимир Кириллович уже тогда, в Париже дал некоторые рекомендации Минаеву, как главе Всероссийской Национальной Партии, расширить свои контакты с русской эмиграцией, в частности связаться с редактором журнала "Часовой" В. В. Ореховым. Намечался широкий фронт антинацистских сил на территории от Парижа до Берлина, Дрездена, Котовицы, Лодзи и рассеянных групп в Восточной Европе. Как оформлялось это стихийное движение русских людей красноречиво сказано в первом послевоенном номере "Часового" (1947. Май. №263.) в редакционной статье "За Родину, честь и свободу":

"Большевики совершили чудо. Они объединили в одну идеологическую группу людей разнообразных политических взглядов. Произошло то, о чем наш журнал мечтал долгие годы перед войной, проповедуя общий фронт от монархистов до Керенского."

Об этом ни слова не сказано в воспоминаниях великого князя. По каким-то соображениям он или издатели его книги сочли необходимым опустить эту историю. Не потому ли, что дальнейшее развитие событий остановило осторожного великого князя?

Но другие источники высвечивают его тесные связи с антигитлеровским подпольем. Об этом свидетельствую вновь обнародованные сведения:

В "Независимой газете" за 21 февраля 2003 года появилось большое интервью с заведующим Зарубежным архивом Российского императорского дома в изгнании, личным секретарем императорской семьи, кандидатом исторических наук Александром Николаевичем Закатовым. Архив сохраняется в Сен - Бриаке.

Непосредственно после покушения на Гитлера летом 1944 года великому князю была предложена депортация в Германию.

"Через немецкого дипломата Абеца, - вспоминает Владимир Кириллович, - правда в вежливой форме, мне было предложено покинуть Париж. Просьба эта была конечно требованием... мне сказали, что меня просят выехать в Германию. Можно себе представить, что я чувствовал себя довольно неуютно. Правда, меня спросили, где я предпочел бы остановиться. Я ответил, что у моей старшей сестры Марии, которая была замужем за принцем Лейнингенским... Я так никогда не узнал, почему тогда в июле 1944 года (Время покушения на Гитлера! - Н. М.) перед высадкой союзного десанта, меня решили удалить с побережья".

О судьбе В. В. Минаева, которого 5 августа 1944 года арестовало гестапо, разумеется, ничего не знал Владимир Кириллович.

По всей видимости, там же, при встрече Владимира Кирилловича с полковником Гордеевым в Париже было договорено об обсуждении дальнейших взаимодействий с Всероссийской Национальной Партией в Словакии, где интенсивно готовилось восстание против гитлеровского режима.

"Весной 1945 года, - пишет в своих Воспоминаниях Владимир Кириллович, - ...я решил ехать на юг, выбраться из Германии в Швейцарию. Я проехал через Австрию до швейцарской границы,"

Напомним, что здесь в Австрии, в земле Каринтии находились лагеря разбитых словацких повстанцев - участников Словацкого восстания, вспыхнувшего в конце августа 1944 года и подавленного к концу сентября того же года. Не эти ли связи искал Владимир Кириллович? Искал ли он контакты и сведения о Всероссийской Национальной Партии, о которой так убедительно заявлял в Париже полковник Гордеев - посланник Василия Васильевича Минаева?

Все это время в тюрьме гестапо томился Минаев, изолированный от всего бушующего в Германии мира.

С. Владимиров, мнимый следователь гестапо, а по всей видимости резидент советских спецслужб в фашистской Германии, пишет:

"Мне не приходилось больше видеть Минаева (Это неправда, в застенках Бутырской тюрьмы "мнимый Владимиров" давал показания против Минаева, которые зафиксированы в его "деле профессора Минаева В. В. - врага народа" - Н. М.) По тогдашним слухам, - продолжает свою историю Владимиров, - Владимир Романов, сыгравший неблаговидную роль подстрекателя, узнав об аресте Минаева, притаился в горах Тироля, а затем бежал в Швейцарию." (С. Владимиров. Записки следователя гестапо. Ж. "Москва". 1971. № 8. С. 184.)

Едва ли бы интерпретация развивающихся в Германии драматических событий в последние месяцы Второй мировой войны могла бы в наше перестроечное время удовлетворить современного читателя. В самом деле Владимир Кириллович предпринимал довольно решительные, и не без риска для себя, шаги по сближению с антигитлеровским подпольем. В своих воспоминаниях он с прежней осторожностью, но все же пишет:

"Я прожил у нее(сестры Марии Кирилловны - Н. М.) несколько месяцев, с конца 1944 года - начала 45 года... Я жил в большом доме моей сестры, с сестрой и ее детьми - муж ее, к сожалению, был на войне... весной сорок пятого года я решил ехать на юг... я проехал через Австрию... остановился в одном маленьком городке. Когда в город вошли французские войска (это были передовые части дивизии генерала Леклера), у меня с ними завязался контакт. Офицеры остановились в той же гостинице, что и я"

Вот тогда - то и появился тот живописный кортеж великого князя Владимира Кирилловича, украшенный трехцветным Российским национальным флагом. Это был корпус Русской Национальной армии, о которой так мечтал основатель Всероссийской Национальной Партии Василий Васильевич Минаев, подаривший эту идею.